Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - Страница 71

Стало быть, у него полно наложниц, и все это знают, подумала Эмма. Но — они есть у любого властителя. У ее собственного отца было четверо детей от наложниц; со всеми ними она дружила. Ведь он зачал их прежде, чем встретил Гуннор; впрочем, очевидно, есть парочка сводных братьев или сестер, о которых Эмме ничего не известно.

— Как звали ту, чьей преемницей мне предстоит стать в королевской спальне? Кстати говоря, вряд ли она оставила сей мир вовсе бездетной?

Роберт вздохнул, а за ним и Ричард.

— Эти саксонские имена… Они пишутся так, словно все буквы перемешали, как игральные кости, потом высыпали и пытаются прочесть в том порядке, как они легли. — Роберт заглянул в шпаргалку. — Аэльфгифу, — прочитал он по слогам. — Но я слышал, епископ Винчестерский называл ее Альгивой. На твой второй вопрос я отвечу цифрой одиннадцать. Младшему ребенку, рождение которого стоило ей жизни, сейчас около полугода. Из остальных десяти старшему теперь тринадцать, пожалуй, уже четырнадцать. Но на пару-то лет ты их, во всяком случае, старше!

В этом слышалась мольба. И ни Роберт, ни Ричард не подымали глаз.

— Так вот что мои братья называют хорошей партией!

Братья молчали, потом вступил Ричард:

— Вовсе не обязательно, чтобы королева — кем бы она ни была — занималась ими сама. Разумеется, с тобою отправятся все женщины, какие тебе понадобятся.

— А что на это говорит мама?

И снова братья отвели глаза.

— Ей еще не говорили. Мы желали бы прежде услышать твое собственное мнение.

Эмма усомнилась, однако, что это — знак уважения, и, подумав об одиннадцати пасынках и падчерицах, поинтересовалась:

— А когда же, в таком случае, состоится свадьба, если мое мнение действительно что-то значит?

— Как я понимаю, ближе к весне, — отвечал Ричард. — Прежде положено истечь году траура. К тому времени, мы надеемся, ты немножко выучишь свой новый язык. У епископа Эльфеа есть один монах, датчанин по происхождению, которого он и предоставляет в твое полное распоряжение.

— Хорошо, что ты знаешь датский, а не один только французский, — подхватил Роберт. — Англосаксонский куда ближе к датскому, хоть и не сказать чтобы прямая родня. Но ты способна к языкам и быстро станешь делать успехи. Своим чутким ухом ты уловишь соответствия между датским и английским.

Теперь настал черед Эммы вздохнуть:

— По-вашему получается, что все уже решено?

Они переглянулись, как двое сорванцов, застигнутых врасплох. Роберт наконец поднял на нее свои синие глаза:

— Ни один из нас не допускает мысли, что ты позволишь «вызову» исходить от тебя. Мы не мыслим тебя хозяйкой замка где-нибудь во Франции, где единственным твоим занятием станет рождение детей и возня с собаками, покуда твой высокородный супруг предпринимает отчаянные попытки чуть расширить пределы своего графства, чтобы карету не заносило в соседнее на каждом повороте…

— Но быть может, есть партии и получше?

— Какие же? Не хочешь ли поменяться с Хедвиг: жить в графском замке в этом продуваемом всеми ветрами Ренне и знать, что все, что бы ни делал твой муж и господин, решается герцогом в Руане?

Эмма опустила глаза и расправила юбку на коленях, пытаясь найти ответ. О, братья видели ее насквозь! Она ощутила стеснение в груди: так бывало всегда, когда она волновалась. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять бешено колотящееся сердце. Подумать только: королева, королева, королева — ни одна женщина из рода Ролло не подымалась на такую высоту. О нет, от этой мысли стеснение в груди не пройдет! Нужно успокоиться. Наконец кое-что пришло ей на ум. Вскинув голову, она принудила герцога взглянуть ей в глаза.

— Мне по-прежнему трудно понять, в чем именно состоит вызов. Допустим, король Этельред — действительно «мужчина в расцвете сил»; это ваше мнение, и его стоит принять во внимание, поскольку вы с королем — почти ровесники. Но насколько мне известно, у всех его предшественников была склонность погибать в молодом возрасте. Отец короля не успел достичь даже нынешнего возраста своего сына, а брата короля убили, когда он был в моих годах, не так ли?

Эмма выдержала паузу и посмотрела в глаза Роберту, тот кивнул. Братья поспешно обменялись взглядами: поразительно, откуда Эмма так хорошо знает историю английского престола, сами они ведь ничего ей не рассказывали о ее темных страницах. Неужели молва опередила их?

— К чему ты клонишь?

— Видите ли, если нынешний король Этельред окажется жертвой той же дурной манеры умирать молодым, своей смертью или не своей, не важно, — тогда останется с полдюжины принцев, претендующих на корону. А меня ожидает доля несчастной вдовствующей королевы, не имеющей даже шансов на титул «королевы-матери». Незавидная судьба!

— Жизнь и смерть — суть не в руках человеческих, — смиренно вставил архиепископ. — Если исходить из этого…

Но тут его перебил герцог:

— Как раз об этом я уже думал. Брачный договор должен включать пункт, по которому твои возможные дети от Этельреда имеют право преимущественного престолонаследования перед его первым выводком.

Эмма молчала, в изумлении глядя на старшего брата.

— Неужели Этельред согласится?

— Думаю, он возражать не станет. Если я прежде переговорю с епископом Эльфеа, это требование не так его ошарашит.

— Но почему?

Герцог пожал плечами; в своих жестах он был истым французом.

— Потому что этого брака желает он, без принятия данного требования никакой свадьбы не будет… А такая новая королевская чета сумела бы положить конец соперничеству многочисленных знатных семейств, притязающих в той или иной степени на королевскую милость. Епископ Эльфеа утверждает, будто именно данный аргумент он использовал, чтобы побудить своего государя искать новую королеву вне пределов Англии. Английские короли слишком долго брали телок своего же стада — так понял я из письма епископа, — Ричард усмехнулся. — А поскольку король, судя по всему, согласен с епископом, то ничего не стоит продолжить эту мысль: наследник короля Этельреда своим появлением положит конец этому, с позволения сказать, кровосмешению.