Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - Страница 146

146

— Они надежно укрыты в Руане, — ответил он резко. — И там уже известно, кто находился на корабле у Ульфа, когда тот возвращался в Швецию.

— Да-да, — горячо согласился король, — пусть там и остаются. Но если я женюсь на сестре герцога Ричарда, то он больше не будет стремиться скинуть меня с трона ради детей Этельреда, в злобе за то, что брак Эммы с английским королем канул в прошлое. А я, кроме того, смогу позаботиться о том, чтобы Эмма родила еще сыновей: я, как и она, уже показал, что способен производить их. И тогда наследниками в первую очередь будут считаться наши с Эммой сыновья, не так ли? Ты не желаешь начать наконец партию?

Да… Торкель слепо двинул вперед пешку, чтобы просто сделать что-нибудь. Только теперь он осознал, о чем говорит и продолжает говорить король Кнут: он намерен посвататься к Эмме!..

Сперва Торкель обрадовался: Эмма вернется в Англию. Но затем пришли тяжелые мысли: он не сможет так жить, отказавшись от нее бесповоротно. Следующая мысль заставила его устыдиться настолько, что он сделал наиглупейший ход: легче иметь любовницей королеву, нежели вдову короля.

— Что ты сказал? — Торкель вздрогнул: король спросил его о чем-то, но он не слышал. Он попросил Кнута повторить вопрос. Но король сказал прежде:

— Я заметил, что ты сидишь и спишь, а я уже объявил тебе шах и мат после трех-то ходов! Так вот, я спрашиваю, что ты думаешь о моих планах?

Торкель искренне ответил, что не знает, что думать. Кнут выкладывал один аргумент за другим: Эмма знает Англию и говорит по-английски, а также и по-датски; Эмма привычна к английскому двору и у нее не будет с этим проблем; насколько известно Кнуту, она вызывала всеобщие симпатии. Кроме того, Эмма — красавица, и это тоже неплохо. Она будет украшением любого короля! И потом, она говорит по-французски и понимает латынь: чего же еще желать?

— Чтобы она была на десять лет моложе, — сухо ответил Торкель. — Я хочу сказать, что она старше тебя на десять лет. И возможно, не успеет родить тебе так много сыновей, как ты думаешь. У Этельреда их было шестеро, и все они умерли — естественной смертью или иначе.

— Эмма — зрелая женщина, и это как раз в моем вкусе, — возразил Кнут. — Я уже думал об этом, с тех пор как увидел ее здесь, в Лондоне. И то, что она теперь находится в Нормандии, не делает положение хуже. Мы родственники, но дальние, так что епископам нечего волноваться. Да у нее самой есть брат-архиепископ: это только порадует всех церковников в королевстве.

Торкель не решился рассказать, что говорили английские церковники об этом архиепископе из Руана, который был женат и имел многочисленное потомство. И он не осмелился также отказать, когда король попросил его:

— Не съездишь ли ты в Нормандию, чтобы узнать мнение вдовствующей королевы, а также ее семьи? Тебе ведь не привыкать пересекать Английский канал.

Торкель подумал было во всем сознаться и рассказать, что он любовник королевы, чтобы просить освободить его от этой почетной миссии, но король продолжал:

— Но смотри, на этот раз не ложись с ней, если только сможешь удержаться. Потом я, может быть, сам одолжу ее тебе, когда отправлюсь в Нортгемптон.

Торкель перевернул шахматную доску, и все фигуры посыпались королю на колени.

Глава 3

И снова Торкель Высокий сидел во дворце герцога Ричарда в Руане, разглядывая сложный мозаичный рисунок пола, Он не мог предвидеть, что вновь окажется здесь, да еще по такому делу.

И снова он мысленно отметил, как коротко подстрижены волосы у нормандцев, в отличии от английских и скандинавских волнистых причесок. На этот раз за столом сидели оба старших сына герцога, Ричард и Роберт, они куда больше казались французами, чем скандинавами. По-датски не говорили, хотя и уверяли, что понимают то или иное слово.

Кроме герцога, в совете участвовал и архиепископ Роберт, И, конечно, Эмма.

Торкель принял решение никому ничего не рассказывать заранее. Ему очень хотелось посмотреть, как будет реагировать Эмма. Где-то в глубине души ему хотелось, чтобы Эмма настолько удивилась, что тут же сказала бы «нет». Сердце его сильно стукнуло, и монета упала другой стороной: именно на ней была отчеканена его надежда — Эмма либо сама ответит «да», либо на «да» уговорит ее семья. На последнее, вероятно, он зря надеялся. У Эммы сложился лишь неудачный опыт семейных советов о ее замужестве. И она вряд ли позволила бы убедить себя еще раз.

В голове архиепископа тоже витало некоторое сомнение: стоит ли Эмме присутствовать на этом совете. Но — на нем могла пойти речь о ее английском наследстве: тут почти все еще было покрыто мраком, а король Кнут ничего не сделал, чтобы развеять его, Во всяком случае, пока еще, но, с другой стороны, можно было бы и сказать, что у него просто нет времени на такую «чепуху» как наследство вдовствующей королевы. Ведь Эмма даже не родственница Кнуту, а его предшественник и враг, Эдмунд, объявил Эмму лишенной наследства за то, что та покинула Англию против его воли.

«Решение» Эдмунда было, конечно, бессмыслицей. Но чтобы отменить его формально, потребовалось бы время. Ведь просто так от наследства не убегают и не накладывают запрета…

Пока присутствовавшие обменивались предварительными любезностями, передавали приветы от того-то и от имени тех-то спрашивали о здоровье и благополучии, их мысли блуждали по совсем разным орбитам. К тому же было необходимо прокомментировать только что закончившийся церемониал коронации; Роберт как раз вернулся домой и рассказывал о нем, хоть и довольно сдержано.

146