Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - Страница 139

139

— Но теперь я здесь, — ответил он мягко, радуясь поводу показать свою кротость. — Позвольте же узнать, чего хочет королева.

Только сейчас он осознал, что Эмма говорит по-датски. И он отвечал ей по-датски, хотя сперва говорил по-английски…

— Королева — датчанка?

— По происхождению, — ответила она. — Возможно, ты был еще слишком молод, король Кнут, чтобы помнить это, но я очень хорошо знала твою тетку по отцу, Гуннхильд. Это я отправила твоему отцу ее кости, мир ее праху.

Он ударил ладонью по столу и расхохотался:

— Повариха из Уэссекса! Да, простите мне мою непочтительность, но это прозвище было постоянной темой для разговоров в дни моего детства. И я совершенно забыл, что за женщина стояла за этим. Мой покойный отец отблагодарил вас за это?

— Плохо он отблагодарил, — ответила Эмма. — Он похитил у меня Эксетер. И я вернула его обратно только благодаря Торкелю Высокому… Но позвольте теперь перейти к делу: боюсь, что у нас мало времени. Видишь ли, я хочу вернуться к моим родственникам в Нормандию, которых ты, вероятно, хорошо знаешь. Но тот, кто называет себя ныне королем Англии, запретил мне уезжать, он держит меня в плену в Лондоне. Так что я вынуждена просить твоей помощи. Трое моих детей находятся в Руане.

— Я должен подумать, — ответил Кнут, помедлив. — Ты собираешься заручиться моей поддержкой, чтобы мои люди не схватили тебя и не продали Эдмунду?

— Примерно так… У меня много поклажи, которую мне не хотелось бы оставлять здесь, как ты понимаешь. И поэтому я нуждаюсь в помощи Торкеля, чтобы погрузить все это на его корабль, так чтобы люди Эдмунда не помешали мне. И затем я прошу гарантий безопасности для кораблей Торкеля при проходе через твои заграждения.

Она подняла кружку и отпила то, что принес ей хозяин трактира, скривилась гримасу и сплюнула на пол.

— Не думаешь ли ты, что у меня найдутся корабли для твоего сопровождения? — спросил Кнут. — А кроме того, мне известно, что у Торкеля теперь кораблей не так-то много.

И он взглянул на Торкеля Высокого.

— Мы согласны с тобой, — ответила Эмма и закашлялась; что это за мочу налил ей трактирщик? — Может возникнуть шум, если мы попытаемся погрузиться на твои корабли, переправив их прямо в Лондон, а это не годится. Нам следовало бы погрузить вещи с кораблей Торкеля на твои, но это не сделаешь в один миг. Я придерживаюсь своего первого предложения, если позволишь. Кроме того, у Торкеля есть еще девять кораблей в Лондоне, а также много других в Нормандии. Но об этом пусть скажет он сам.

Торкель сидел, положив правую руку на левую, он поменял их местами, посмотрел серьезно на юного короля и сказал:

— В Нормандии тридцать семь кораблей, а три осталось у Эадрика Стреоны с его людьми, я вернул себе корабли обратно.

Король Кнут уставился на него. Он побагровел, и на виске у него взбухла жила. Но затем его лицо прояснилось, он ухмыльнулся и, в конце концов, расхохотался.

Эмма подумала, что он смешлив, этот юный король.

— Ты украл у меня корабли и заявляешь мне об этом прямо в лицо. Хотел бы я посмотреть на людей Стреоны, когда те обнаружили пропажу. Он еще не знает об этом?

— Наверное, знает, — улыбнулся Торкель. — Но только он не захочет говорить тебе об этом… Однако эти корабли с воинами на борту и всем прочим будут снова твои, если ты позволишь королеве Эмме спокойно уехать. В этом случае я буду сопровождать ее, а затем снова вернусь к тебе с сорока шестью кораблями. И я отдам тебе украденные у Эдмунда девять кораблей, так что ты останешься в выигрыше.

Кнут энергично кивнул и явно обрадовался.

— Ты сделаешь это, конечно же, совершенно бескорыстно?

— Именно так. За исключением той двадцати одной тысячи фунтов, которую, как известно, твой отец, блаженной памяти или нет, обещал мне и которую затем сулил король Этельред, точно блаженной памяти, но ни один из них так и не сдержал своего обещания. Кроме того, я хочу примириться с тобой, чтобы отныне меня называли только воином короля Кнута. Как тебе известно, я в данный момент не связан никакой клятвой с кем-либо из живущих властителей.

Глаза Кнута сузились, и он снова насупился.

— Откуда мне знать, что ты меня не обманешь? Я лишился тридцати семи кораблей, которые ты увел в Нормандию, и упустил еще девять кораблей, которых мне больше никогда не увидеть.

— Даю тебе слово, король Кнут, — твердо ответил Торкель и посмотрел ему прямо в глаза. — Я не привык изменять своему слову.

Кнут подумал, что его покойный отец считал иначе. Но с тех пор, как Торкель прибыл в Англию, он был неуклонно верен Этельреду, несмотря на все превратности судьбы. Таких дружинников нечасто встретишь. И за эту преданность Торкеля следовало бы вознаградить более щедро, чем это сделал Этельред.

— А кроме того, я пробирался через твою так называемую блокаду не один раз, — продолжал Торкель. — Так что я сумел бы вывести эти надоевшие девять кораблей из Лондона, и ты бы даже не узнал об этом, если бы я так захотел…

— Я знаю, что ты мой человек, — ответил Кнут. — Королева Эмма, пусть будет по-твоему. И спасибо за тетку Гуннхильд! Но я хочу, чтобы Торкель вернулся сразу же — с кораблями и воинами.

Эмма пообещала. Они простились и пожелали друг другу всего наилучшего.

Когда Торкель провожал его, то Кнут думал об Эмме и ее отличии от Альфивы. Но ничего лучшего он придумать не смог. Обе они женщины, а такие разные, как ночь и день. Он хотел бы иметь их обеих…

* * *

Последующие месяцы были такими суматошными для наших героев, что их рассказы о причинах и последовательности событий часто противоречат друг другу. Некоторые местности, как Шерстон и Брентфорд, помнили о сражениях по всем правилам, и вскоре Кнуту стало ясно, что исход войны будет предрешать не одно только падение Лондона.

139