Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей - Страница 137

137

Да, если… Ибо предупреждение Свейна Вилобородого против этого брака возымели на Кнута действие. Это был темный род, в который ему случилось, говоря словами отца, «вляпаться». Так что необходимо было все еще обдумать, если он теперь унаследует английскую корону, а он был на верном пути к этому.

Альфива особенно не докучала ему. Напротив, часть ее родственников была с ним, когда он сражался на севере, и находилась даже в лагере в Саутгемптоне. Но он до сих пор отвечал всякими отговорками: разве ему сейчас не следует заняться более важными делами, нежели только и думать о том, жениться или не жениться?

Альфива осталась в лагере, где ей помогала одна из ее теток. Она имела надежную охрану, хотя сам Кнут с основным войском отсутствовал. Пока еще в лагере находился Эадрик Стреона со своими сорока кораблями, защищая датчан с моря. Странная фигура этот Стреона! Но Кнут был не против взять в союзники фаворита прежнего английского короля, да и к тому же со множеством воинов и кораблей. Самое смехотворное было в том, что большинство этих кораблей были те самые, из-за которых отец разругался с Торкелем и которые Свейн Вилобородый не без оснований считал своими. Хотя корабли выглядели потрепанными, так как никто не следил за ними вот уже шесть-семь лет, когда Торкель, как утверждал отец, взял их с собой в Англию без разрешения. Разумеется, на них сменилась часть команды; старые датчане погибли или женились и осели на берегу, а на смену им пришли новые, которые, вероятно, никогда и не видели Дании.

Веселая штука, нечего сказать. И все же Кнуту было жаль своего старого наставника; Торкель достоин лучшей участи.

В прошлый раз, когда Кнут был в Англии, он надеялся встретить Торкеля Высокого. Но этого не случилось; он видел лишь следы, оставленные Торкелем в Линдсее, да слышал рассказы о нем. Линдсей засел занозой в памяти Кнута; по неведению или по глупости он тогда надругался над заложниками… Он не знал, сможет ли он искупить свою вину? Кнут взял с собой в Англию мудрого ярла Эрика из Норвегии, но тот был занят Нортумбрией и не каждый день находился в его распоряжении. Кнуту недоставало Торкеля. Но может случиться, что этот человек перейдет на его сторону, после смерти английского короля?

Кнут поправился: это он теперь английский король. Надо прекратить называть этим титулом Этельреда. Может, он и «прежний английский король», но таковым опять же считался его собственный отец, а Этельред в то время был изгнан из Англии на некоторое время. Черт возьми, он был таким юным и неопытным, что потерял для себя английскую корону на многие годы!

«Гринвич, лево руля», — раздалась команда. И сигнальщик начал махать щитом другим кораблям.

Король Кнут был почти у цели.

* * *

Весь май и большая часть июня уже миновали, однако метательные орудия и тараны Кнута так и не справились с крепостными стенами Лондона. Кнут вбил себе в голову, что, как только Лондон сдастся, ветер тотчас же перестанет надувать паруса Эдмунда. Но вместо этого силы Эдмунда выросли, и дружина Кнута была вынуждена вести с ними изнурительные бои, препятствующие осаде.

Кнут полагал, что если он сумеет провести свои корабли до Лондонского моста через Темзу, то заключит город в железные тиски, и тот будет вынужден сдаться. И тогда он блокирует реку с обеих сторон, а кроме того, сможет переместить свои войска вверх по течению. Так что он отдал приказ прорыть канал возле Лондонского моста, с восточной стороны Бермондсей, там, где земля была топкой и заболоченной; через этот канал, вручную или на лошадях, волокли один корабль за другим.

К Иванову дню Лондон был так плотно окружен, что никто, без ведома людей Кнута, не мог войти или выйти из него.

Но Лондон все еще не сдавался.

Эмма оставалась в городе. Торкель не мог найти никакой возможности вывезти ее морским путем, ибо везде стояли на страже передовые отряды Кнута, превосходившие по численности его поредевшую дружину. А затем большая часть датского флота прибыла в Гринвич, и дело казалось еще более трудным. О сухопутном пути тоже нечего было думать, так как Эмма ехала не с пустыми руками. У нее был внушительный багаж, требующий множества повозок, и они бы не проехали по берегу канала незамеченными.

Ко всему этому Эдмунд Железнобокий поручил Эмме «защищать Лондон». Поручение это сопровождалось не только миролюбивыми речами и добрыми обещаниями, но и скрытой угрозой, так что Эмма не знала, считать ли ей себя пленницей или защитником города. Возможно, Эдмунд полагал, что ее присутствие в городе усилит волю жителей к сопротивлению. Во всяком случае, он обещал ей золото и зеленые леса, если она останется в Англии. Когда он станет однажды «полновластным королем», то сделает ее богатой женщиной, наследницей умершего короля! Если же она покинет Англию, то он не отвечает за последствия…

Вскоре стало ясно, что защитники города получили приказ не давать ей покинуть Лондон. Но когда она поняла это, Торкель исчез Бог весть куда, и теперь было уже все равно. Он ничего не смог сделать для нее.

Он все медлил, проклятый Торкель! Или это она промешкала и упустила время? Но, как она, спрашивается, могла бы успеть уехать раньше: она же не могла оставить умирающего короля и бросить страну?

Как бы то ни было: теперь она сидит здесь в гнилую летнюю духоту.

Время от времени она с Эдит прогуливалась по городу, заглядывая в монастыри и молясь в разных церквях. Но беспорядков становилось все больше, не говоря уже о голоде и нищете, поэтому под конец они уже не осмеливались показываться на улице без стражи.

137